Он прожил в руках Дэна еще минуту. Или две. И даже успел что-то прошептать, прежде, чем его дыхание замерло навсегда, прежде, чем на его губах выступила кровавая пена.

Что было потом – Антошин впоследствии вспоминал смутно. Вроде он истошно кричал «Стааас!!!», вроде даже пытался сделать искусственное дыхание, и Юра оттаскивал его от разбитой «Инфинити»: «Дэн, оставь его, бесполезно, он умер!» Но Антошин упорно отказывался верить в то, что случилось непоправимое. Чувство вины пришло позже.

Был один из таких дней, про которые говорят: «Сегодняшний день не задался еще вчера». Карпов зарылся в делах, и лишний раз показываться на глаза ему никто не рисковал, включая Антошина. Он изо всех сил старался сохранить отдел и искренне не понимал, почему с ним никто не хочет работать. И в результате досталось всем. «У меня здесь нет друзей! – кричал Стас на своих оперов. – И любовников тоже!» И гневно зыркнул на Антошина. Дэн даже обиделся, но решил, что ночью уж точно ему отомстит. Откажет в ласках. Скажет: «У тебя же нет любовников, Стасик!» Правда, был риск, что после этого синяков на его теле прибавится, а Стас все равно получит свое.

А потом Карпов отослал Дэна с документами, и его задержали, и пока разбирались, что к чему, наступила ночь.

Когда злой и голодный Антошин ворвался в кабинет Стаса, чтобы спросить начальника, что это была за дурацкая подстава, он застал там только растерянного Юру, опустошенную бутылку джина и опрокинутый стакан. Это было совсем не похоже на Стаса – чтобы он не убрал за собой, особенно если выпивал на рабочем месте. Да и дома все время шпынял Дэна за невымытые тарелки.

Он наорал на Юру и едва не ударил его, когда из сбивчивого рассказа коллеги понял, что Стас куда-то уезжал, потом приехал с разбитым лицом, потому что подрался с Глухаревым, а потом сидел в кабинете и напивался, а потом сорвался и решил куда-то ехать.

- Почему ты его не остановил?!
- Дэн, ты в своем уме? Ты когда-нибудь пытался остановить Карпова? Да не переживай ты так, может, он уже давно дома!
- Поехали!

В машине Дэн включил милицейскую радиостанцию. И по сводкам прошла информация: в опору моста врезалась «Инфинити», по описанию – машина Стаса. О пострадавших и погибших пока неизвестно.

Дэн рванул с места и через пять минут уже был на месте аварии. Но застал только последние минуты жизни Стаса.

- Все равно бы не довезли, - констатировал врач «Скорой помощи», когда тело Карпова извлекли из разбитой в лепешку «Инфинити», - травмы, несовместимые с жизнью.

А потом подъехали Глухарев и Зимина, и Дэн сорвался на Глухарева: «Это ты! Это ты его довел!» А потом рыдал, как баба. То на груди Зиминой, то на груди Сереги. Глухарев рассеянно гладил друга по голове.

- Я не знал, что ты его так любишь!
- Я и сам этого не знал!

Он же любил Стаса. Исступленно, неистово, безумно. Задыхался без него и рядом с ним. Только его любовь не спасла Стаса. Как случилось так, что Карпов остался совсем один? Как получилось, что все начали разбегаться из отдела, как крысы с тонущего корабля? Нет, Антошин должен был в этот вечер послать все на хер и остаться со Стасом. Тогда бы, возможно, не было и драки с Глухаревым, не было бы этой аварии. Но как случилось так, что Дэн не успел сказать Стасу какие-то важные слова? Одним словом, виноват. Кругом виноват. Дурак потому что.

Теперь Дэн точно не сможет дышать. Год, два, а может, дольше. Темной страсти больше не было. Осталось лишь отчаяние – серое, беспросветное, как ноябрьские сумерки. Осталась лишь боль – обжигающая, как поцелуи Стаса, как прикосновения его рук. Только не было на свете облегчения от этой боли.

- Ты поплачь, Дэн, - сказала Зимина. – Я сама сообщу матери Стаса.

Он снова начал пить. В тот же день, не дожидаясь похорон и поминок. И на похоронах не расставался с бутылкой. Будто надеялся допиться до смерти. Но смерть не приходила, боль не утихала. Слез больше не было. Он знал, что надо бы зайти в квартиру Стаса, забрать свои вещи. Но не мог пересилить себя.

Глухарев предлагал ему пожить у него, звали к себе и Агапов с Черенковым. Но он не хотел никому мешать и жил в отделе. Спал в допросной, прямо на полу. На улицу выходил только курить. И за водкой, в очередной раз заняв у кого-нибудь деньги. А в отделе все возвращалось на круги своя. Зимина снова была начальником, вернулись все, кто собирался уходить. Все было по-прежнему, но без Стаса. Нет, без Стаса не может быть по-прежнему. По крайней мере, для Антошина.

Он сидел на улице, курил, не замечая ни дождя, ни холода. И не сразу заметил, что к нему кто-то подсел. Антошин недобро покосился: вроде ничего мужик, даже симпатичный. Только чего ему здесь надо? Первым нарушил молчание незнакомец.

- Вы Антошин?

Дэн вяло кивнул. Вот привязался!

- Капитан Тарабрин, из убойного отдела, - мужчина сунул ему под нос удостоверение. – Я задам вам несколько вопросов.
- Наслышан о вас, - буркнул Дэн, – и о майоре Волкове слыхал. Только с чего это я убойному отделу понадобился? Я что, убил кого-то? Вы уж извиняйте, был пьяным, не помню!
- Вы бы не паясничали, Антошин. А то, что вы не просыхаете, мне уже доложили. И что у вас на это особые причины имеются, тоже доложили. А вы убили или нет – это мы будем выяснять. Надо думать, у вас и мотив был!
- Да кого я убил-то?! – Антошин уже терял терпение. Привязался этот Тарабрин, как банный лист, страдать не дает!
- А начальника вашего, подполковника Карпова!
- Да никто Карпова не убивал! Он сам погиб, в аварии!
- Не так все просто, Антошин. Ознакомьтесь с результатами экспертизы.

И опять какую-то бумажку под нос сует. И ничегошеньки Антошин в ней не разобрал.

- Что-то я не понял…
- Объясняю для тупых: в крови потерпевшего обнаружена смертельная доза снотворного. И подсыпали ему это снотворное в бутылку, из которой он пил. Так что он бы все равно умер, даже если бы никуда не поехал. А так получается, что он заснул за рулем. И не столько в алкоголе тут дело. Как вы думаете, кто мог желать ему смерти?

Антошин закрыл лицо руками. Он же сам когда-то хотел убить Стаса! Только застрелить, а не отравить. Травить – это не по-мужски. А вот застрелить, сказав ему в лицо все, что думаешь… Да и пил он тогда крепко, вряд ли бы смог осуществить это все. Даже если бы и хотел. Застрелить и то не смог.

- Не знаю. Недоброжелателей у него хватало. Кто угодно мог, - наконец ответил Антошин.
- Карпов принуждал вас к сожительству? – продолжил допрос Тарабрин.
- Уже насплетничали…

Принуждал ли его Стас? Возможно, в самом начале, совсем немного. А потом Дэн и сам хотел. Он же дышать без него не мог! Неужели этот красавчик-капитан не понимает?! Вопрос остался без ответа.

- Ничего ты тут не накопаешь, капитан. Да и кто ему эту бутылку подарил, уже не выяснишь. Так что поздравь майора Волкова с висяком. От моего имени.
- Висяк или нет – мы еще посмотрим. А тебя – Тарабрин демонстративно перешел на «ты» - я вызову повесткой. Завтра. Только ты к этому времени проспись и приведи себя в порядок.

Антошин смотрел вслед уходящему Тарабрину, и ему было стыдно. Стыдно было сидеть перед этим красивым капитаном, когда сам грязный, заросший, и перегаром от тебя несет, как от бомжа. А у этого Тарабрина внешность кинозвезды, и видно, какое великолепное тело скрывается под кожаными штанами и кожаной курткой. Да ты еще и явно первый подозреваемый у этого красавчика. Ничего, завтра он будет во всеоружии. Они еще потягаются. Он еще узнает, кто такой Денис Антошин.