Николай Круглов вставил ключ в замок и вздохнул с облегчением: Галя все-таки не сменила замок. Да и не до того ей было в последнее время. А он так и не вернул ей ключи от ее квартиры. Забыл. Или делал вид, что забыл.

Сегодня он решил вернуться. И больше никогда не уходить. Он хорошо чувствовал Галю, и он знал, что сегодня она его не выгонит.

Он отвез ее домой, как всегда. Потом поехал к себе. А к ночи вернулся. Оставил машину в соседнем дворе. А сам сел на скамейку и дождался, пока свет в заветном окне на пятом этаже погаснет. Он столько раз сидел здесь и ждал ее: с работы, из министерства, из командировок, со свиданий с другими мужчинами. Сидел и ждал, потому что знал, что Галина Рогозина – его женщина.

Сегодня он зайдет в ее квартиру ночью, тихо ляжет рядом с ней, и они проснутся вместе. Так, как это было раньше, так, как это должно быть всегда. И она его больше не выгонит, ни сегодня, ни завтра. Да и он больше не уйдет. Он все-таки сильный мужчина и не станет повторять свои ошибки.

Ах, Галя, Галя! Ты сейчас ляжешь в постель и еще немного почитаешь перед сном. Потом ночник погаснет, и настанет мой час.

Петрович сделал последний глоток зеленого чая из термоса и набрал майора Майского.

- Серега, пожелай мне удачи!
- Удачи тебе, Петрович! Ни пуха!
- К черту! Все, я пошел, Ване привет.

Круглов подхватил сумку со своим нехитрым холостяцким скарбом и пошел к подъезду.

В квартире было тихо. Петрович тихо запер дверь, разулся, повесил пальто. И на цыпочках прошел в спальню. Вместе с сумкой. Отступать было некуда.

Галя спала. Он присел на кровать. Какое-то время майор слушал ровное дыхание своей женщины, смотрел на нее спящую. Он слишком хорошо знал ее: знал позы, в которых она обычно спит, знал запах ее сонной. Его пальцы еще помнили шелк ее волос, разметавшихся по подушке. И он так ко всему этому привык, что привыкать к кому-то другому было уже немыслимо. Она его женщина, и глупо отрицать это.

Майор Круглов вздохнул и начал расстегивать рубашку. А потом все пошло не так, как он планировал.

Бросок был неожиданным. Ее локоть захватил его шею. И майору Круглову осталось только хрипло застонать. Хватка у полковника Рогозиной была железной.

- Галя… Ты что… Пусти…
- Попались, товарищ майор! – Рогозина отпустила его шею. – Ты думал, я не знала, что ты придешь?
- Галя, - Петрович потер шею. – Да, я пришел. Пришел, чтобы остаться. И ты меня не выгонишь.
- Куда уж мне тебя выгонять! Так и быть, переночевать разрешаю.
- Галя, но ведь я и завтра приду! И буду приходить каждый день! Так зачем тогда мне уходить? Все. Я больше тебя никому не отдам, будь он хоть трижды генералом!
- Ах, ты все про того генерала… Коля, там уже все давно быльем поросло!
- А все-таки он дурак. Потому что не захотел разводиться даже ради тебя. Но зато ты вся моя.

Он привлек ее к себе, поцеловал в губы. Он знал: еще немного – и она не сможет сопротивляться. А потом крепко сжал ее груди под ночной рубашкой – так, как ей это всегда нравилось.

- Коля… Ладно, раз пришел – иди сюда!

Она сама расстегнула его брюки. С кем-то другим, пожалуй, уже могли бы быть проблемы – но на полковника Рогозину у майора Круглова вставал как по команде. Стоило только ему покрепче прижаться к ней и вдохнуть ее аромат.

- Товарищ полковник, вы желаете отдаться простому майору?

Она желала отдаться майору. И майор снял с полковника ночную рубашку. И быстро овладел ей – им не были нужны долгие прелюдии. Здесь, в постели, она была его женщиной. Не полковником, не начальником ФЭС, она не была деловой и холодной. И позволяла себя любить. И сама любила. Отдавалась, позволяла себе быть слабой. И Петрович знал, как доставить ей удовольствие. У него было много времени, чтобы научиться этому.

- Все, Галя. Ты теперь меня не выгонишь.
- Ладно, оставайся. Посмотрим, сколько ты на сей раз выдержишь.
- Выдержу. Не сомневайся. Давай уже жить вместе как нормальные люди.
- Коля, когда это мы с тобой были нормальными людьми? Майский и Тихонов живут вместе и тебе нездоровится?
- Галя, Галя… Мне уже двадцать лет из-за тебя нездоровится!
- Значит, мне придется тебя лечить, - Рогозина ласково потрепала седые волосы Петровича.

Петрович расценил этот жест как приглашение и накрыл губами Галин сосок.

- Коля, мы же так завтра до работы не доползем!
- Доползем. Я тебя донесу. Обещаю, - Круглов продолжал целовать ее грудь и живот, опускаясь все ниже.
- Коля… Да…
- А может, устроим себе выходной…
- Я тебе устрою! Так, майор, делайте уже что-нибудь!
- Есть, товарищ полковник!

И он проникал в нее языком, пил ее сок, смешанный с его спермой. Пока она снова не вскрикнула и не обмякла в его объятиях.

- Товарищ полковник, я заслужил чашечку кофе? С бутербродом, например?

Он знал, что искать разносолы в Галином холодильнике бесполезно. Она как-то сказала ему: «Если бы я тратила свою жизнь на мужиков, детей и готовку, я бы никогда не стала доктором медицинских наук и полковником». И Петровичу оставалось только надеяться, что какую-то часть своей жизни Галя все-таки согласится потратить на него.

- Что за вопросы, майор? Где кофемашина знаешь, где холодильник тоже. И, надеюсь, ты помнишь, что я пью кофе без сахара.
- Помню. Взболтать, но не смешивать, - усмехнулся Круглов и, как был голышом, отправился на кухню, не забыв по дороге заглянуть в бар.

В конце концов, он пришел, чтобы остаться. Или он не мужик?